Валерий Максюта вместе с Энциклопедией продолжает долгий и трудный путь домой в Африку 1962-го года

3. Полет над Африкой

Читать весь цикл статей: Вначале была Африка

Автор этой книги – один из молодых переводчиков «первой волны» – начала 1960-х годов. Этих людей не манила валюта и длинные рубли. Они понятия не имели о «сертификатах», «бонах», «чеках Внешпосылторга»… Им устраивали сцены встревоженные родители, прекрасно помнившие сталинские времена, терзали партийные «выездные комиссии». Но страна потихоньку избавлялась от клаустрофобии, и они просто хотели увидеть мир. Из скромных квартир, общаг и убогих коммуналок разлетелись по свету мальчишки и девчонки, которым едва перевалило за 20. Они попали туда, где на зубах скрипел песок, где воздух обжигал, как горячий пар, где неведомые болезни трясли и ломали даже здоровенных мужиков, где сильны были предубеждения, лицемерие и глупость… Они просто хотели увидеть мир. Мир оказался таким, и они приняли его без нытья и условий. Их хладнокровие гасило истерики, их улыбки примиряли противников, их уловки и хитрости помогали находить выход из безнадёжных тупиков. Странная профессия – переводчик. У каждого переводчика есть Родина, интересы которой он помогает отстаивать, где его помнят и ждут. Но нет у него чужого неба. Его небо – это небо планеты Земля, и работает он для того, чтобы так было для всех. Итак, Валерий Максюта отправляется домой. В Африку.

Первый контакт с африканской землёй. Встреча с хозяином Ливии. Африка в лучах восходящего солнца – можно ли вообще здесь жить? Воздух Ганы, которым мне предстоит дышать многие месяцы.

Да это же Африка! – подумал я. – Мы уже в Африке!
Мы были в прекрасном настроении и твердо стояли на ногах, когда сели в Триполи (Ливия). На время дозаправки пассажиров отвезли в аэропорт. Ливия тех времен была, видимо, довольно гнусной дырой. Нефть еще не повлияла на ее состояние. Неподалетку находилась какая-то американская база. Мы вошли в очень большую комнату с низким потолком и практически голыми стенами. В одном углу был буфет с прохладительными напитками, кофе и какими-то сластями – что-то отдаленно напоминающее застывшую манную кашу. Вдоль стен стояли обшарпанные кресла. Ввалилась группа из дюжины американских солдат, руководимая низкорослым сержантом чудовищной ширины с руками, толстыми, как свиные окорока. Он управлял своими подопечными, как овчарка стадом овечек: бегал туда-сюда по краю группы с растопыренными руками, что-то покрикивал, оттесняя всех в угол.

Потом вызвал двоих и отправил их в буфет. Они принесли всем по бутылке кока-колы. Ребята пили и скромно посматривали по сторонам. Они были в чистенькой форме цвета хаки, запомнилось, что у всех были не рюкзаки, а красивые армейские дорожные сумки. Все эти солдаты агрессивной армии США по виду были моложе меня. Но больше всего меня поразило вот что: через пустое пространство в середине огромного зала по диагонали дефилировал гигантский таракан. Он шел спокойно, у всех на виду, ни на кого не обращая внимания, целеустремленно и прямо, исполненный чувства… принадлежности, что ли.
И в том смысле, что он – неотъемлемая часть этой страны, и в том, что это его страна, он здесь хозяин. Да это же Африка! – снова подумал я. – Мы уже в Африке! Потом снова полет в черной ночи и ни огонька под крылом. Я мог представить, что там Сахара, но ничего не видел. А тем временем начали сказываться последствия нашей подробной и вдумчивой экскурсии по карте напитков: мы с соседом уснули. Меня разбудило восходящее солнце, бившее лучами в левый борт самолета. Внизу проплывала кирпично-красная равнина, покрытая кое-где пыльно-зелеными зарослями.

Зашевелились пассажиры, а я все смотрел, не отрываясь, на Африку. Солнце поднималось все выше, и границы окоема внизу начали терять четкость, растворяясь в вибрирующем жарком мареве. Где-то в глубине души шевельнулся страх, и какой-то голосок пропищал: “Да разве здесь можно жить?” Но его тут же забил другой голос – громкий, решительный, мужской: “Можно! Еще как можно! И ты будешь здесь жить хорошо, и если придется схватиться с этой землей и с этим солнцем, ты победишь и возьмешь у них все, что сочтешь нужным!”

А самолет уже шел над плотными темно-зелеными лесами, подернутыми голубой утренней дымкой, над беспорядочным нагромождением горных хребтов, над золотистой равниной с редким кустарником, за которой, сливаясь с небом, вздыбилась голубизна Атлантического океана. Там, на границе воды и суши, угадывался город – Аккра, столица Ганы. Замелькала разметка посадочной полосы, и самолет подрулил к аэровокзалу – длинному приземистому зданию, похожему на ангар. Когда я ступил на трап, в лицо ударил горячий пар, икры ног повыше носков слегка защипало, как от ожога.

Таким показался мне воздух Ганы. И ещё одна непонятная и смутно тревожащая черта воздуха – какая-то непрерывная пульсация, будто кровь стучит в висках после длительного бега… Вокруг сновали люди – в основном чернокожие, но кое-где были и белые. Значит, жить здесь, действительно, можно. Конечно, нужно будет как можно скорее приобрести соответствующую одежду, а пока пришлось снять и нести в руках мой модный вельветовый пиджак. Мой сосед-дипломат тоже снял свой элегантный пиджак и оказался в рубашке с короткими рукавами. По границам аэродрома виднелось множество пальм. Не таких, как в Сочи, – с жестяными, похожими на растопыренные пальцы, листьями. Эти были изящные, с ветвями как страусиные перья, которые плавно извивались под ветром с океана. Буквально в течение нескольких минут определился и источник пульсации воздуха – тамтамы, сигнальные барабаны.

Потом я понял, что этот звук слышен в Гане почти всегда и везде. Быстро получил свой чемодан, я прошёл пограничный и таможенный контроль и с благодарностью распрощался с соседом-дипломатом. Его ждала машина. Он замешкался немного, спросил, уверен ли я, что меня встретят. Я ответил, что абсолютно уверен. И мы расстались навсегда. Очень скоро мне предстояло близко познакомиться с десятками, даже сотнями ганцев. Люди как люди – простые и замысловатые, добрые и жестокие, умные и не очень, благородные и подлые…

Но этот был первым, и это многое значит. Тут же ко мне подскочил человек в лёгких серых брюках, белой рубашке с короткими рукавами и при галстуке. Казалось, он откуда-то наблюдал за мной и ждал, когда уедет тот, с кем я разговаривал. Спросил мою фамилию, сам представился сотрудником ГКЭС (Государственного комитета по экономическому сотрудничеству) – учреждения, которое курировало за границей все виды экономической помощи.
– А кто это был с тобой? – спросил он.
– Да так, сосед. Сидели рядом.

Мне вовсе не хотелось рассказывать ему о нашем знакомстве и сопутствовавших ему обстоятельствах.

Продолжение следует